Держится. Как-то выживает на холодном ветру…
От мяты першило в горле. Но по мышцам, по телу расползалось удивительное тепло.
— Позвольте поинтересоваться, — Аврелий Яковлевич обвел рукой лабораторию. — А чем вы занимаетесь?
Она, эта память, на редкость послушна. И ныне прорастает серыми стенами госпиталя Святой Аурелии… серые стены и солнечные зайчики. Узкое окно с широким подоконником, на который садятся голуби, толкаются, курлычут. И шелест птичьих крыл выводит из полусна.
…все-то делает вид, будто из той же бронзы, что и бюст короля, сделан, что не страшны ему ни годы, ни болячки… заговори, враз губы подожмет, нахмурится, вид важный напустит, а то и вовсе разобидится и от обиды начнет припоминать недавние Себастьяновы огрехи.
В конечном итоге, что ему еще оставалось делать?