— Урм, — он решительно повернулся к Себастьяну и, заглянув в глаза, произнес. — Агху!
…ей двадцать семь, а скоро и двадцать восемь будет…
Холод уходил, таял, не то от запаха хлебного, не то от жара раскаленное печи.
— Я рад, что ты вернулся, — скажет Себастьян уже в купе первого класса, сожалея о том, что не поговорили-таки нормально.
Мыслимое ли дело, чтобы в акторах цельный князь ходил?
— Предусмотрительно, — той же кочергой он указал на ремень. — И жестоко. У упырей очень тонкое обоняние… тоньше, чем у волкодлаков. Он бы тебя возненавидел.