Лиля задумалась. Платить не хотелось. Тем более налог с ее вещей…
– Мой отец – Август Брокленд, – просто сказала Лиля. – Если для моего отца не позор строить корабли – то для меня не позор продавать кружева.
Лиля хлопнула ресницами. Раскрыла веер, пару раз обмахнулась им.
Про нее Лиля поговорила с Алисией. И выходило так, что дергаться сильно смысла нет. После смерти Джессимин таких баронесс перебывало у Эдоарда порядка двух десятков. Каждая – месяца на три, чтобы не зазналась. А потом – лишнее колечко в зубы и вали.
Ее богатство тоже будет на крови и костях. И оправдаться тут нечем. Пока – нечем. А потом?
Дорога могла бы быть и получше, под кустами попадались следы жизнедеятельности организма, трава была не слишком ухожена, до английских газонов тут еще не додумались… да и сам дворец – издали смотрелся великолепно. А вот поближе…