…Дергалась сырая тьма от бега солдатского, где-то рядом текла речка, пахло тиной и спокойствием. За ивняком густо рвались мины, но то в стороне. Грабчак молился, бежал за пятнистой, перечеркнутой ремнями спиной хорунжего…
Две подводы, трое бойцов, с ними баба молодая, – эта обнимала лошадиную морду, пиджаком прикрытую, не давала испуганной кобылке голос подавать. На бричках лежало несколько мешков, стояли четвертные бутыли и полные ведра – Микола принюхался – глупо, зачем-то воду везут.
…Сзади вжучили из десятка стволов, но резвых беглецов уже дом заслонял. Взрыв гранаты, треск пулеметов, вопли…
– Да, пошустрей бы, а то у нас там двое бойцов с подследственными. Наверное, уже беспокоятся, – я им реактивной ласточкой вернуться обещала, – Катерина, морщась, отцепляла от камуфляжных шаровар диванную пружину.
Женька объяснил, что по массе и иным физическим свойствам штык вполне допускается к перемещению. Пользоваться клинком вряд ли придется, но как сувенир проскочит…
Вновь попадали на пол, усыпанный немецкими бумажками, сержант-радист, видимо, в бою еще не бывший, зазевался – водитель его за шаровары дернул. Но вражеский пулемет не ответил – наверное, напугали.