Старший ребёнок как — то неуловимо съёживается и ссутуливается. Я только сейчас понимаю, что за два дня мы не удосужились сообщить ему об Алэке.
Хозяйка розовеет, широко оскаливается, кланяется и убегает на кухню. Азамат наконец наливает маме полную пиалу чая, все довольны.
Потом отмахивается, утирает скупую женскую слезу и хлопается обратно за стол.
— Я говорила с Унгуцем, — сообщаю. Азамат смотрит на меня с надеждой. — Он кое — чего предположил. Всё — таки Кир не думает о тебе так, как сказал. Он просто хотел тебя позлить.
Ещё мне пришлось выдержать небольшую стычку с Советом Старейшин из — за Аравата. Он написал Старейшине Асундулу, что отменяет отречение, так что Азамат теперь официально считается его сыном. Сам Азамат по этому поводу предпочитает молчать и сохранять отсутствующее выражение лица. А я исхожу ядом — хорошо устроился старый гриб, как сын Императором стал, так конечно, признал мгновенно! Я даже не поехала его осматривать повторно, Янку послала, а то ненароком отравлю.
Я исписываю полтетрадки формулами приветствия и благопожеланиями, когда Ирлик вдруг останавливается и делает глубокий вздох, обдавая нас с Алтошей горячим медовым дыханием.