— Меня — то ничего не берёт, а вот тебя как бы ни взяли… на ужин.
Из — за дивана появляеся Мюон и подходит потереться о расписной Ирликов локоть. Бог зевает, сверкая золотыми зубами.
— Успеется, — отрезаю. От него действительно пахнет потом, всё — таки на лыжах бегал полдня. Но мне нравится этот запах, он какой — то особенный, не противный и не очень резкий, это просто запах Азамата, так пахнет его подушка, и его любимая, изношенная до прозрачности синяя футболка, и его руки, когда он, вставая на рассвете, гладит меня по щеке прежде чем уйти на весь день. Кожа у него на груди солоноватая, даже на шрамах, и это хорошо, значит, поры заработали. Целую его под мышку и глажу ладонью по животу, прислушиваюсь, чтобы уловить учащение дыхания. Да, это он тоже очень любит.
Мы продолжаем посматривать в окно, но всё же не улавливаем момент, когда Кир проскальзывает в дом — и сразу запирается в ванной. Когда выходит, никаких следов слёз у него на лице нет.
— Ладно, гхм, Элизабет, — кивает Старейшина Асундул. — Как бы ты этого ребёнка назвать хотела?
— Давай я займусь батареями, а ты корпус собирай, — предлагает Азамат, беря в руки панели преобразователей.