— Кир сегодня просто герой, — скалюсь я. — Руки у него твёрдые и глаз зоркий. В такие вены попадает, что не всякому врачу с лицензией удалось бы.
— Я это не к тому, — продолжает Хавис. — Я к тому веду, что если ты, Байч — Харах, слово своё не сдержишь, или работник такой тебе разнадобится, Хосу есть будет нечего. И я тогда с тобой буду говорить так, как говорю с охотниками, которые моих котят стреляют, — за неимением твёрдой земли Хавис стучит кулаком по коленке.
Азамат продолжает уверенно излагать нашу легенду, я смотрю на него, демонстрируя согласие и одобрение, и поражаюсь, до чего же он всё — таки убедительно врёт. Конечно, правду он тоже убедительно говорит, у него манера такая, но всё — таки это высший пилотаж.
Тирбиш с воплем отскакивает в сторону и сносит Ирлика вместе с табуреткой.
Он мотает головой, не отрывая взгляда от страницы и дальше игнорирует происходящее вокруг.
— Азамат тебя очень любит, — на всякий случай напоминаю я. — Он бы тебе сто тысяч прозвищ напридумывал, но боится, что засмущает.