Матушка расслабляется, а вот Азамат наоборот.
— Что тебя смущает? — сдвигает брови Азамат.
К тому моменту, как ужин готов, меня уже мутит от бесконечных охотничьих рассказов про то, кто при каких обстоятельствах обделался со страху, какого лесного зверя как потрошат, и кто нажрался медвежатины до отрыжки. Кир, однако, слушает раскрыв рот.
Лестницы на второй этаж и на чердак явно стали результатом позднейших усовершенствований этого сомнительного архитектурного произведения, потому что находятся в разных концах здания и очень по — разному выглядят. На втором этаже мы проходим по длинному узкому коридору, в котором всего две двери: направо и налево. Не знаю уж, что за дверьми, но в коридоре точно спрятаться негде. Азамат несёт фонарь — пластиковую трубку с поддоном и кольцом сверху, что там внутри светит, понятия не имею. Второй такой же у Гхана. Топор, к счастью, остался в комнатушке хозяина, из которой мы брали фонари.
— Какая сознательность, — говорю. — Меня в детстве было не заставить учиться читать.
— Да вы знаете, он меня не спрашивает, пускаю я его или нет, — усмехается Азамат. — Он на это исследование добровольно согласился, и ему вряд ли понравится сидеть