Не проходит и ночи, как мы все укомплектованы в унгуц и летим домой. Я почти сразу отрубаюсь на заднем сиденье, используя собаку в качестве подушки, а Азамат объясянет воодушевлённому и выспавшемуся Киру, как водить.
Арават кроит кислую мину, отламывает кусок лепёшки, брезгливо мочит его в мясном соусе и принимается есть.
— Ничего, Лиза, не боись, — подбадривает меня матушка. — Я пока за Араватом была, этого народа повидала, если что — подмогну. Ты лучше со стола всё убери, нечего их кормить, а то снова и снова приходить будут. Дай им чаю с перцем, и всё.
Когда Старейшины возвращаются с обеда, Азамат водружает на пуфик третий, центральный бормол — два кольца, соединённые вместе, как лежащая на боку восьмёрка.
После ужина наши сверхъестественные друзья расходятся по домам, а мы в тесном семейном кругу развлекаемся просмотром передачек на всеобщем с муданжскими субтитрами, после чего Азамат разворачивает перед Киром всеобщий алфавит и с видимым удовольствием принимается вспоминать мнемонические стишки на каждую букву. Очень довольный жизнью Кир притирается поближе к папе и с энтузиазмом повторяет рифмованную белиберду. Я, заслушавшись, откидываюсь на спинку и сладко потягиваюсь, запрокинув голову. Из этого положения мне неожиданно становится видно окно, а в нём чьё — то лицо…
Кир корчит кислую рожу и пожимает одним плечом, мол, а что делать, неизбежный побочный эффект…