— А, — говорит, — это ты. Здравствуй. Где Азамат?
— А что, — интересуюсь я, — предполагается, что у всех духовников, которые метят в Старейшины, есть страшные тайны?
Я открываю рот и развожу руками, слов — то нет. Духовник и правда смеётся, во всяком случае, издаёт какие — то сдавленные звуки, прикрыв рот ладонью.
— Он извинился! — быстро и весело говорит муж.
Метрах в пяти позади лежит поваленное бревно. Мы усаживаемся на него и принимаемся ждать непонятно чего.
— Ну чего ты, Алтон — хян? — Унгуц похлопывает его по плечу. — Кормящей женщины не видел никогда?