— Термит, ты там чего наложил? — глядя на дело рук своих, а точнее — рук Термита, спросил Олег.
— Да, с их слов, они каждый день в одно и то же время выезжают туда и возвращаются обратно.
Судя по всему, под словом «валите» Ольховский понимал убытие не только Зимина, но и нас с Марсей в том же направлении.
— Естественно! — все тем же повышенным тоном ответил штабной.
Через полчаса я предстал пред светлы очи группы психиатров. Из посторонних в зале был заместитель начальника особого отдела фронта, курировавший наше дело и головой отвечавший перед противниками Барона за наш расстрел, и Барон (он же генерал-майор Ивлев, он же наш ангел, мать его, хранитель, он же адвокат).
— Саша, — назидательно поднял указательный палец Ивлев, — как бывший юрист, ты должен знать, что телесные наказания в нашей армии запрещены. Поэтому бить подчиненных я не имею права.