Удар Даяны, следом удар Карас. Лим пережидает, явно собираясь с силами.
Потом не выдержала, придвинулась, вернула давешний поцелуй. И хотя ситуация была в общем-то грустной, сдержать улыбку не сумела.
Когда поняла, куда именно идём, радость сменилась недоумением, сердце кольнула тревога. Я не знаю, почему насторожилась, почему затаила дыхание, когда переступала порог, тоже не знаю… А оказавшись внутри, и вовсе вздрогнула — у слабо мерцающего портала стоял наш досточтимый ректор, господин Морвен.
Я не помню, как надевала сапоги и застёгивала пряжки. Не помню, как накидывала на плечи шубку и запирала дверь комнаты. Не помню, как спускалась по широкой лестнице и замирала на крыльце, пытаясь надышаться таким холодным, таким злым воздухом. Как шла по узкой, освещённой редкими фонарями дорожке, которая пересекает аллею, тоже не припоминаю.
И если мужчина черпает силу из множества источников — собственного упрямства, например, — то женщину подпитывают совершенно определённые вещи. Женщина должна точно знать, ради чего поднимает щит. Вот и заставляют вспоминать мам, сестёр, возлюбленных, а также птичек-рыбок и прочие штучки, которые обычно нравятся девчонкам.
— Бабушка, знакомься, это Эмелис, — сообщил боевик, отстраняясь. И уже мне: — Эмелис, это госпожа Вента.