– Да не нужно угощения. – Жересар со вздохом опустился на жалобно заскрипевший под ним стул и грустно сказал: – Старею, наверное! В молодости мог сутками напролет на ногах стоять – делать операции, лечить, а то и пить целыми днями и ночами. А теперь? Чуть прошелся – надо присесть. Чуть поработал – устал! Может, похудеть немного? Что-то меня жир душить начал, пузо выросло. Думаешь – зачем приперся, да? Тратит мое время? Поговорить хочу. Нет, не про тот день – само собой, мне неудобно, что так получилось, но… я даже рад, что так получилось. Смешно, да? Не потому рад, что тебя обидели. Я им уже выдал за это так, что не забудут. А потому, что ты показал мне, насколько все в моем доме иллюзорно – порядок, покой. И насколько я упустил моих ребят. Как ни странно, я пришел к тебе посоветоваться, что с ними делать. Они хотят в армию, а я не знаю, как мне быть. Самое смешное – жена не против, а я, который всю жизнь прослужил в корпусе, – против! Кому скажи – засмеют! Мне хотелось, чтобы они занялись лекарским делом, как я. Или стали купцами. Или… В общем – всем, кроме военных. Ты знаешь, сколько через мои руки прошло искалеченных, умирающих людей? Порубленных, застреленных, раздавленных? Я как представлю, что один из них мой сын, и… руки опускаются. Не знаю, поймешь ли ты меня… Ты очень молод, но мне кажется, ты гораздо мудрее многих взрослых. Я чувствую, что тебе через многое пришлось пройти, ведь так? Так, можешь не отвечать. И ты должен понять и меня, и моих парней. Ведь ты с ними одного возраста. Кстати, ты знаешь, я вчера упомянул о тебе, они как-то на меня странно посмотрели и сказали, что они дураки и очень жалеют, что с тобой так обошлись. И что были не правы. Мать даже удивилась. Ты с ними общался после этого? Впрочем, неважно. Так что скажешь по поводу армии?