– Скотина! Как ты смеешь оскорблять гостя?! Дрянь! Я пригласил парня, чтобы он побыл у друзей, как будто в своей семье, а вы что устроили?! Это мелкая дрянь начала гадости говорить, и ты взялся за то же самое?! Патлы отрастил, не прибираешь, как следует? Я тебе сейчас их вырву! Ах ты скотина!
Нед вздохнул и потер котел песком, зачерпнутым со дна. Если не отчистить как следует – отвар будет отдавать морем и мясом, потому оттирать надо до блеска. Руки – крупные, со вздувшимися венами и длинными, крепкими пальцами аккуратно трут драгоценный предмет, всегда блистающий на солнце, как новый.
– Еще хуже, – прогудел лекарь, – как бы помирать не начали. Я удивляюсь, что до сих пор никто не надумал бунтовать. Видать, вожаков не нашлось.
– Руку убери… ага, вот так. И сядь подальше. Сейчас я отведу тебя домой, ты умоешься, ляжешь в постель и отдохнешь. А утром все снова будет по-прежнему – никаких сержантов, никаких сказок, которые ты себе напридумала. Где ты всего этого набралась? Романтические книжки для дам читала, что ли?
Нед же бросился в противоположную сторону, на лай Нарды, собирающей коров в кучу – нужно было срочно менять место. Как бы кто не пришел посмотреть, о какой это камень ударились четыре придурка…
Были голоса за то, чтобы не хоронить двух кухарок рядом с Задарой, но в ее бумагах обнаружилось завещание, по которому она требовала, чтобы те были похоронены рядом с ней. Там их и упокоили, тем более что Тираз, распорядитель похорон, резко настоял на выполнении воли покойной. Женщины давно не были рабынями и умерли как солдаты, защищая свою хозяйку, потому достойны хорошего упокоения. Последние годы они были единственными подругами Задары – так она написала в завещании.