Тут тряпок и прочей рухляди почти не было, только выцветший ковёр, лежавший тут и до Перемены, прижатый к ступенькам потемневшими медными прутьями.
— Маскарпоне, — ответил я, попробовав. — Вкусно. А на что же мне смотреть? Ворюга убежал.
— Отпусти меня, — бормотала Елена. — Отпусти, я врач, я сама всё знаю!
Я остался наедине со стражей-женщиной. Умом понимаю, что она младше меня, но к страже понятие возраста как-то неприменимо.
У Лихачёва напряглись желваки. Мне даже как-то неловко стало.
Я пнул создание в бок — тело было упругим, но податливым. Если в основе и был человек, то от него мало что осталось.