— Избави мя господи от бабьей блажи, — вздохнул атаман, истово перекрестившись.
Той ночью Мишке не спалось. Из головы не шёл тот разговор с урядником. На фоне приближающейся войны и жаркого лета опасность возникновения пожара в посёлке уже не казалась такой мифической. Да и самого толстяка было откровенно жалко. Мишка вспоминал его усталый, мрачный взгляд и понимал, что урядник действительно душой болеет за эти места. Да, он был хитрым, иногда жадным, но он оказался патриотом своей земли. Настоящим.
— Сурово. Ну да их сюда никто и не звал, — задумчиво выдохнул казак. — Да только десятка мало будет. Тут полсотни нужно, чтобы точно никто не ушёл.
— А в кого она у вас такая чернявая? — вдруг спросил Мишка, вспомнив внешность девушки. — Вы-то, вон, русый.
— Ой, мама Глаша, только не голоси. И так голова едва успокоилась, — скривился Мишка, которому все эти излияния были совсем не нужны.
— Да уж. Вот и скажи, как мне тебя в станицу не звать? — вздохнул атаман, отдавая куклу девочке. — У тебя даже забава детская и та с механикой. А у нас — полешко обтесали, в тряпку завернули, вот и вся кукла.