Как человек, побывавший в серьёзных переделках, он отлично знал, что любая перестрелка неповторима. Это своеобразная музыка боя, и каждый раз она звучит по-своему. Этому его научили бойцы из разведроты, которая базировалась рядом с их батальоном. Парни там были опытные, матёрые, и Мишка не стеснялся задавать им вопросы. Жить хотелось. А подобные советы помогали именно выжить.
— Благодарствую, — кивнул Мишка, не веря ни одному слову.
— Корзинку у барышни возьми и домой к ней снеси. Нас потом сам догонишь, — вальяжно приказал купец и, потянув девушке руку, унизанную перстнями, добавил: — Садись, красавишна. Поехали. Гулять пора.
— Твою ж мать! Захочешь, не повторишь. То-то он так орал.
— Да, вижу. Ладно, Мишка. Убьёшь его, и шкуру и мясо себе заберёшь. Я женщинам скажу, что для тебя, хорошо выделывать станут.
Пройдя с полторы сотни шагов, он вдруг снова услышал какой-то непонятный звук и замер, пытаясь понять, что бы это было. Что-то равномерно постукивало. Но постукивало не просто так, а с каким-то всплеском. Словно кто-то чем-то бултыхал в воде. Звук был странный, но в то же время очень знакомый. Удвоив осторожность, Мишка двинулся дальше. Пройдя ещё метров сорок, он вдруг понял, что это за звук. Лоток. Кто-то промывал в ручье породу. Осталось выяснить, кто именно.