Впрочем, злость продержалась недолго, вскоре меня вновь наполнила тревога и раздражение. Я вообще во время боя долго не злюсь. Так ещё и раздражение ушло на второй план, уступив место страху за близких. Я буквально кожей чувствовал, как уходит время. Оно у меня ещё было, но и противников не сильно меньше стало. Около тридцати ёкаев по-прежнему с безумным фанатизмом продолжали на меня нападать.