— Никаких пророчеств, господа, исключительно инженерная интуиция и экстраполяция, — я оторвался от калача с паюсной икрой и для убедительности потряс в воздухе столовым ножом.
В трубке весело ответил кто-то из студентов, дежуривших в клубе, а Шальнов продолжил.
Я ничего так не желал бы, ни о чем так много не мечтал, как о возможности издавать газету для рабочих. Но как это сделать отсюда? Очень и очень трудно, но не невозможно, по-моему.
— Женщин. Бить. Нельзя. — как можно тверже отчеканил я.
— Да, это очень печально, но что мы можем поделать? — Кожин развел руками. — Полиция не в состоянии призревать этих жертв общественного темперамента.
Ну как подался, начитались прокламаций и манифестов недоэсеров, да еще Егор их в свое время накручивал призывами к борьбе. От большого умища кружковцы раздобыли два револьвера-велодога и начали скупать реагенты в аптеках на предмет сбацать какой-нибудь взрывчатой фигни. Грохнуть никого пока не успели, но дурное дело нехитрое, тут с охраной первых лиц дело обстоит совсем никак, даже в годы первой русской революции запросто можно было прийти с пистолетом на прием к губернатору. А в прошедшем августе сам государь-анпиратор в Москву приезжал и еще приедет, а если эти дурачки бомбу кинут, то потом всем гайки закрутят, как это было после убийства Александра II, и пойдут все наши проекты лесом.