— А к кому вы посоветуете обратиться в Цюрихе?
Забавно, но такие эпитеты на испанском почему-то убойно действовали на всех моих знакомых женщин. Нет, не на французском, а именно на испанском — а я же у нас калифорниец, до Мексики рукой подать, приходится оправдывать.
Вот чего я полез, а? Вроде в 1898 году, вроде где-то весной, но точно я не помню… да и бог весть как тут идут события, сам-то я наворотить не успел, но мой перенос вполне мог быть частью какой-нибудь большой встряски. Ладно, двум смертям не бывать.
Я стянул сапоги, разделся и завалился спать на три часа.
Белевский хмыкнул в усы и повернулся к сопровождавшему его капитану, с моей точки зрения идеально подходящему под определение «гвардейский хлыщ» — затянутый, прилизанный, в щегольских сапогах и мундире явно из дорогого сукна. Повинуясь кивку генерала в мою сторону, офицер представился собранию как барон Зальца 3-й и немедленно кинулся в бой, тем более, что ему явно не понравились взгляды Наташи в мою сторону.
Условились мы о ней заранее, для чего на одного из товарищей Муравского был снят номер в тех же меблирашках «Елабуга», уж больно удобно они были расположены. Нервяк меня давил просто чрезвычайный, это вам не Зубатов и даже не Эйнштейн, это человек, перевернувший весь XX век, классик, вождь и все такое, вбитое в голову с детства.