— Забавно, старый знакомец… и что, ничего не нашли?
— Она… Он… он называет ее «зверушкой», а она зверь, зверь! — Надя наконец-то заплакала, чем и занималась все пятнадцать минут, пока мы ехали до Geneva Coiffure et Esthetique.
— Черти, одно слово, — кружки с пивом столкнулись с мелодичным звоном, — чуть в гроб не загнали.
— Ну и славно, вы инженер Скамов? — перешел на русский визави, сверля меня глазами из-под густых сросшихся бровей.
До Екатеринодара я добрался местным поездом, оттуда уже шел прямой до Москвы, и сдал в багажный вагон за целых шесть копеек уже два чемодана — с вещами и с дарами новороссийского полицмейстера московским коллегам.
— Нет, нельзя верить, чтобы такая красота не принадлежала всему человечеству! — повернулся ко мне Ильич.