— О тебе. О краске. О лампе. О Петре… обо всем понемногу. Отец Афанасий просил передать тебе, что ему они сказывали, будто бы в Москву тебя повезут.
— Достаточно было бы и того, чтобы ты молча поддерживала, не задавая глупых вопросов. Потому что уши есть даже у конского яблока.
— Как не ведать? Ведаю. Они ныне Кондрата, Федота и Акима опрашивают. Потом за тех воинов, коим Андрей через Кондрата меринов подарил. В обход старшин. Где это видано? Ох охальники… ох порубит их буйны головушки царь-государь…
— Что ты сказал?! — воскликнул Ахмет, раздраженно обернувшись.
— Слышал я, что был в былые годы такой святой христианский. Еще во времена отцов церкви. И что имелась у него собачья голова. У меня вроде бы с этим делом все не так мрачно. А? Или похож? Скажи? Похож я на песика? Гав! Гав! — выкрикнул Андрей и снова зашелся смехом. А вместе с ним Илья. Красный как рак. И уж аж горят. И стыдно, и смешно.
— Земля — это не так важно. Намного важнее — люди. Люди, которые за нами будут стоять. На текущий момент мы с тобой члены рода моего отца. Младшие члены рода, которых прикрывают минимально. Просто ради того, чтобы дурные слухи не пошли. Мы балласт. Обуза. И единственный путь — это положение изменить, сделать так, чтобы род был заинтересован в нас. Кровно заинтересован.