— Погоди, — произнес десятник и, постучавшись, вошел в небольшую келью.
— Они о многом не сказали. И про песню. И про язык странный.
— Показательно наказать. Публично. Чем не причина?
— Нужно поговорить, — тихо произнес он, подойдя со спины, отчего кузнец вздрогнул.
— Так по лету прошлому, как мне подурнело, ей тоже тошно сделалось. Память частью потеряла. Странная стала. Да ты, отчего, наверняка о том ведаешь.
— Ты думаешь, что раз сел за стены, то стал сильным?