Вот и выходило, что теперь в здешних краях должно было зимовать не три человека, а восемь мужчин, шесть женщин и девять детей в возрасте от трех до семи лет. И это еще не предел. Андрей бы и больше набрал, да людей, увы, не было. После нашествия татар в них имелся острый дефицит. И работничков, особенно простых мужиков, разбирали в драку.
— Послушай. Я тебя верно понимаю? Ты боишься того, что царь тебя вызывает, чтобы наказать? Или даже казнить?
— Милый, — тихо коснулась его плеча Марфа. — Ты только не делай глупостей. — а потом она его обняла и прижалась. Сзади. Со всей возможной нежностью.
— Очень интересно. — еще тише и каким-то холодным, могильным голосом произнес царь, барабаня пальцами по столику.
Прежде всего вотчина — это наследное личное владение, в отличие от поместья, выдаваемого только за службу и только на время службы. Во всяком случае в XVI веке. А значит все, что Андрей на территории вотчины поставит — все останется ему и его наследникам.
— Либералы бы сказали, что это все потому, что у нас не держава, а «страна не пуганных идиотов». Что сейчас, что в прошлом, что в будущем. Кое-кто станет болтать про климат, понос миокарда, чародейские проклятья, пришельцев и прочий бред, вещаемый с экранов РенТВ. Я же тебе скажу так. Все проще. Это замкнутый круг. Подчиненные не доверяют начальникам, полагая, что те хотят на них нажиться. Начальники подчиненным, думая, будто бы те их обворовывают. Все живут одним днем и пытаются что-то урвать здесь и сейчас, совершенно не думая о завтра и тех людях, с которыми они делают свой бизнес. Оттого и живем столь хреново, хотя люди в целом неплохие.