Он помахал физруку с Кевином рукой, уселся в заботливо наколдованное богом-императором кресло и закурил сигарету.
— Да, — сказал Федор. — Так или иначе, в общих чертах. Система… она устроена так, что не может оставить в покое целый мир, который уже когда-то ей принадлежал, она ищет пути, чтобы в него пробраться, активирует игроков, создает случайные порталы, через которые кто-то может уйти из нашего мира, а кто-то наоборот, может в него проникнуть. Создает очаги напряженности, оказывает давление, и, хотя она и не может сделать этого напрямую, рано или поздно притаскивает игру на Землю. Или не притаскивает. В трех случаях не притаскивала, однажды даже скиллы ни у кого не появлялись, а откат все равно произошел. А мы понятия не имеем, как это работает.
Наверное, так происходило, поскольку Борден стал Борденом сам по себе, без всяких системных надстроек. Он был машиной смерти и до начала игры, лучший агент британской разведки, на фоне которого Джеймс Бонд казался зеленым новичком.
Зеленый замерцал и растаял в воздухе. Топор остался торчать из мостовой, почти как меч короля Артура, только больше и уже окровавленный.
Внутри Кристофа была пустота, и цвет этой пустоты был черным, как космос, звезды в котором давно погасли. Или просто так далеки, что их свет попросту до него не доходит.
Сильные начинали падать, а слабые внезапно отращивали когти и клыки и начинали кусаться, а Система делала вид, что так и надо.