Еще предупредила Белая, что непременно объявятся в составе симулянты – начнут корчиться в муках и изображать различные недуги, имея целью исключительно лечь на больничную койку и отведать лазаретного пайка, поэтому верить судорогам и коликам не стоит, а только неоспоримому проявлению болезней: сыпи, жару и прочим явственным признакам…
Правильное это было слово: полоумный. А вернее сказать, и вовсе без ума. Потому как шагал Деев туда, куда здравомыслящие люди не ходят. И делать собирался то, что можно было назвать полным безрассудством. Белой ничего рассказывать не стал – она и не знала еще, что Деев самовольно остановил состав на половине дневного пути.
Он достал из кармана револьвер и поднял над головой – высоко поднял, как только что делала Белая. И подержал в воздухе, как она. В толпе уважительно засвистели.
– Хиловат поваренок, не сдюжит! – продолжали ерничать старшие, но уже слышно было по звонким их голосам – рады.
– Ну а малышню зачем по полу катают, как скалку по тесту: туда-сюда, туда-сюда? Полы-то с Казани не мытые, да еще и холодные. Как ни зайдешь в вагон, кто-нибудь кого-нибудь непременно в грязи валяет, а остальные любуются.
Деев попытался высвободиться из цепких женских пальцев, но они – как железные, держат капканом.