Поэтому рабыня, не отрывая пристального взгляда от хозяина, пятилась к двери.
Теперь в его лице не осталось ничего человеческого и даже ничего звериного. Демоническая сущность проступала все ярче, являя привычные по кошмарам черты. Но девушка уже видела его таким, поэтому пусть не надеется наслаждаться ее ужасом.
Кэсс не успела сделать даже судорожный вздох, как оказалась вжата спиной в горячее тело. Кисть руки, сжимавшей меч, была стиснута жесткой ладонью. В следующий миг и другую руку перехватили. Теперь они крест-накрест оплетали тело. Не вырваться. Невольница рванулась что было сил, но противник вдруг сам резко дернул ее за руку, сжимающую меч, а другую, безоружную, наоборот, отпустил. Рабыня стремительно раскрутилась, словно в страстном танце, и отлетела в сторону, получив вдогон увесистый шлепок пониже спины.
Всю ночь демон лежал без сна. Рядом больше не было ее мыслей, ее дыхания – всего того, что будоражило в нем одновременно и хищника, и человека. И сейчас Зверь рычал, бился, метался в своей клетке, из которой Амон просто не мог его выпустить, вполне резонно опасаясь за жизнь спутников, да и вообще всех, кто может внезапно попасться ему на пути.
В другое время оракул не проигнорировал бы столь явное пренебрежение, но предложение пришлось ему по вкусу. Оно и впрямь могло сделать соревнование увлекательнее.
Занавеска медленно поползла в сторону. Кэсс в ужасе вцепилась в край, не позволяя агрессору отдернуть ее совсем, и при этом с ужасом понимая, что данная попытка сохранить приватность до крайности смешна. Да разве остановит его какой-то целлофан?