Амон отвел глаза. Разглядывать еще его не хватало.
– Ты осмелилась на самоубийство? – В голосе послышался нарастающий гнев.
Девушку заколотило. Он не раздевал и не ласкал, скорее унижал, но сердце почему-то сумасшедше билось, изнутри поднималось тепло. Казалось, будто вся кровь прилила к лицу. Полотенце медленно поползло вниз, и растерянная скромница поспешно прижала его руками к телу, однако вырваться и сейчас не осмелилась. Амон как пламя – то затаится, то вспыхнет, и предсказать, как он поступит через мгновение, было невозможно. Поэтому несчастная жертва предпочитала стоять, не шелохнувшись.
Конские копыта звонко стучали о неровные булыжники мостовой. Город был тесным, серым, приземистым, но многолюдным. То тут, то там мелькали чьи-то головы, проезжали телеги или верховые. Кэсс крутила головой во все стороны, постоянно оглядывалась и что-то невнятно восклицала, едва удерживаясь от детского желания тыкать пальцем во все, что движется.
– Ну? Сколько? – насмешливо спросил Тирэн, перешагивая через чью-то отсеченную голову.
– Я же говорил тебе, не думай так громко, – напомнил Амон.