— Здравствуйте, Владимир Стоянович, — как послушные школьники, в унисон произнесли мы с Толстоватым.
Я с трудом заставил себя развеять созданный, почти помимо моей воли тонкий щуп, словно бы выраставший из моей ладони и незаметно подбиравшийся к ментальной конструкции профессора, и обреченно вздохнул. Кажется, это называется «гиперактивностью». Эх. Хорошо еще, что мне подгузники менять не нужно. Или нужно? Я смутно припомнил свою почти сточасовую медитацию и топчан с «уткой», но вспышка головной боли заставила вернуться в реальный мир. Кажется, для воспоминаний сейчас не время.
— Владимир Стоянович, неужто сами не видите? — Я вздохнул. — Ведь чем я занят с тех пор, как оправился от той медитации? Тренирую охранителей? Учусь манипуляциям с менталом? Пару раз в день демонстрирую исследователям действие блокировки? Ерунда. Сплошная синекура. Не дело это, князь, совсем не дело.
— М-да. — Я даже немного растерялся от такого напора. Какая-то логика в словах Берга, безусловно, есть. Вот только… А что, если эта блокировка появилась только после моей «смерти»? — Берг Милорадович, а может статься так, что эта «сфера» благоприобретенная?
— Да-да. Вполне, — пробормотал я. — Просто слабость накатила.
Коляска остановилась у вычурных, явно декоративных ворот, ведущих в небольшой парк, в глубине которого виднелось массивное здание с несколькими галереями на арочных белокаменных подпорах, с высоким крыльцом, широким гульбищем и многоярусной крышей, выложенной аккуратными деревянными плашками.