— Проследите из экипажа. Конвой. — Телепнев кивнул удерживавшим полковника охранителям, и едва те примерились, чтобы зашвырнуть задержанного в открытую дверь коляски, с нажимом добавил: — С вежеством, щучьи дети. Это вам не вор какой…
— Профессор, для меня это крайне непривычный вид транспорта, в котором я не понимаю ровным счетом ни-че-го. Кроме того, предполагаю, что удовольствие иметь собственную коляску, содержать лошадей и конюха явно не из дешевых, а я нынче не настолько богат, как хотелось бы, — пожал я в ответ плечами. — Эх, были бы здесь в ходу автомобили…
— Лада. Что бы ты себе сейчас ни напридумывала, знай, я тебя не обижу и другим не позволю. — Я постарался быть насколько возможно искренним, говоря ей это, и кажется, подействовало. Девушка чуть расслабилась и даже улыбнулась. А я понял, что мне нужно срочно обзаводиться эмоциональной защитой. Иначе погорю, как Плейшнер на Цветочной улице… Вот не было забот, купили порося!
— Шутите, Виталий Родионович? Это хорошо, — покивал Грац, одним неуловимым движением мысли, растягивая надо мной небольшую сеть познания. Э-э, чего? Я зажмурился, но отчетливое ощущение висящей надо мной ментальной конструкции никуда не делось. Даже с закрытыми глазами я могу с идеальной точностью указать, где находятся основные узлы этой сети и в какую точку надо «ткнуть», чтобы она рассыпалась. Что я, естественно, тут же и проделал.
— Виталий Родионович, вы с ума сошли! Зачем вы встали? — Голос от входа в спальню заставил меня дернуться. В результате я чуть не потерял равновесие, но тут же был подхвачен руками визитера, одним прыжком преодолевшего разделявшее нас расстояние. М-да. Прыгающий князь — редкое зрелище! Придерживая за плечи, Телепнев усадил меня на кровать и, убедившись, что я не грохнусь, встал напротив. — Положительно, вас ни на минуту нельзя оставить в одиночестве. Обязательно выкинете какую-нибудь штуку! Вы еще не восстановились после нашего опыта, вам необходим покой!
— Похоже на то, весьма похоже. — Я взял со столика бокал профессора и, протянув его хозяину, заключил: — Что ж, ежели вы правы, Меклен Францевич, на что я немало надеюсь, то может, пора нам и мировую заключить?