Словно сбитая бабка из старой игры, ефрейтор слетает с повозки на землю.
Ну хоть не подо мной! И на том тебе спасибо, обер-фельдфебель.
Приподнимаюсь над землей (насколько это возможно сделать со связанными за спиною руками). В нескольких метрах от меня стоят носилки с Петрищевым. Его шинель в нескольких местах пробита пулями, но он, как ни странно, еще жив. На губах у него пузырится кровь, но глаза открыты, и в них еще видна искорка жизни. Вижу шевеление руки – это он гранату там сжимает! Отрицательно мотаю головой: не спеши! Ведь некуда же пока бросать! Похоже, он меня понял… рука разжалась. И то хлеб, под нашими ногами двадцать килограммов тротила, мало не будет. И толку с того никакого – противника-то рядом нет!
– Не положено! – солидно возражает Митяй. – Мы на посту!
Он еще жив, что-то шипит сквозь зубы, а левая рука тянется к кобуре.
Стоящий в нише телефон требовательно сигналит.