– Сколько? – кивнул он Алексу, державшему в руках мобильник.
А как на это посмотрят те, кто едет в автомашине?
Нет… не стыкуется. Тут еще бабушка надвое сказала…
Впрочем, когда сидишь в окопе с одной трехлинейкой, а на тебя прет такой вот уродец, то его моральная устарелость как-то не слишком волнует. Мало кого может утешить мысль, что пуля, которая в тебя попадет, выпущена из пулемета, сделанного еще до твоего рождения. А танк, в котором он установлен, вышел из ворот завода лет двадцать назад. Один фиг – из винтовки его не пробить.
Скажи я сразу – мол, контуженый да не помню ничего – как ко мне отнеслись бы тогда? Чему-то, может, и поверили бы, а чему-то – нет. И оружие могли бы запросто отобрать, под предлогом той же болезни…
Тем временем колонна подошла ближе, и стали видны лица тех, кто шел по дороге. Да уж, скажу я вам, это было еще то зрелище… Русских можно было распознать безошибочно, даже не по форме, а по выражению лиц. Угрюмые и исхудавшие, наполненные каким-то страданием… Им досталось. А идущие по бокам колонны конвойные – те отличались какой-то ожесточенностью и мрачной решительностью. (И еще было что-то в них странное, но сейчас этого вспомнить отчего-то не могу.)