Над ним склонилось лицо врача, и Саблин вспомнил, что этот доктор работает в отделении токсикологии. Они встречались и на вскрытиях, и на клинико-анатомических конференциях.
— Нет, конечно, — кивнул Саблин, — работаем, как говорится, за чистый научный интерес. Получится — хорошо, не получится — ну, что поделать, утремся и пойдем дальше. Вряд ли мы с тобой умнее сотен химиков во всем мире. Но вдруг, а?
— Ну, я-то с ним не вась-вась, мне не с руки, а ты бы предупредил его на всякий случай, что на его бизнес позарились. Журенко не только тебя без должности оставит, но и его без «Ритуала», можешь мне поверить. А предупрежден — значит, вооружен. Поговори с ним.
Гараж и в самом деле оказался просторным, два байка здесь легко поместятся, и еще место останется.
— Ну, советовали перестать надеяться, советовали пожалеть себя, свое здоровье, потому что раз есть заключение эксперта о том, что у Алеши обнаружили наркотики, то ничего все равно изменить уже нельзя. Говорили, что я должна смириться, потому что тысячи и тысячи матерей и отцов оказываются в точно такой же ситуации, неожиданно для себя узнавая, что их дети — наркоманы. Никто не может смириться, никто не хочет в это поверить, но приходится.
— Хорошо, — тут же отозвалась Каширина, — назовите вашу цену.