Значит, не убьют, а отправят в изгнание. Я вздохнул было с облегчением, но тут я взглянул в светлые глаза Темпи. Всего на мгновение его безупречная маска безмятежности приоткрылась, и я увидел под ней истину. Смерть — менее жестокое наказание, чем это. Темпи был в ужасе. Я никогда еще не видел человека в таком страхе.
Мягкий шелест ее голоса вновь застал меня врасплох. Нельзя сказать, что она говорила с придыханием, с хрипотцой, с жаром. Нет, ее голос был чужд столь примитивному и безвкусному соблазну. Однако, когда она говорила, я невольно представлял себе, как ее дыхание вырывается из груди, сквозь ее нежное горло, как шевелятся губы, зубы и язык, формируя звуки.
Квоут вытер руки, обошел стойку и направился к входной двери.
Сколько историй мы успели рассказать друг другу?
— Ну, небось это ново только для тебя. А я-то уж наверное это знаю, только под другим названием.
— Милый мой дурачок, — нежно произнесла она, — я ведь уже тебя учу!