— Одни уста касаются других — ты получишь то, чего просишь.
Геспе потупилась, и, хотя при свете костра сказать наверняка было трудно, я готов был побиться об заклад на пенни, что она покраснела. Это наша-то суровая Геспе, я и подумать не мог, что она умеет краснеть!
— Нет. Это ее школа, ей и решать. Никто не станет оспаривать ее права.
Так это я к чему: я помню, как мы ели. А вот откуда еда бралась — не помню. Может, кто-то ее приносил? Может, она ее сама добывала? Хоть убей, не вспомню. Мысль о слугах, нарушающих неприкосновенность ее сумеречной прогалины, представляется мне невозможной, но и мысль о том, чтобы Фелуриан сама пекла себе хлеб, — тоже.
Нет, не так сильно, чтобы искалечить. Она дралась с пеленок и в совершенстве владела контролем, который так ценила Вашет. Но это означало, что Целеана точно знала, насколько сильно следует ударить, чтобы я зашатался и скорчился, сделав ее победу совершенно бесспорной.
Он попытался растереть клеща между пальцами.