Деревья расступились, и передо мной распростерлись луга. Все места в Фейе, что показывала мне Фелуриан, были лесными. Очевидно, то был верный знак, что я забрел за пределы тех земель, где мне следовало находиться.
— Что же делать-то, а? — настойчиво повторил он. Из лагеря что-то крикнули, и, когда ответа не последовало, в сторону восточного гребня устремился новый залп: лучники пристреливались.
— Ну и, наконец, он еще только учится говорить на нашем языке, и ты не станешь смеяться над ним из-за этого.
— А я сочинил новый куплет к «Лудильщику да дубильщику»! — звонко заявил мальчишка.
— Но если дело важное, может, мне стоит остаться? — лукаво осведомилась она.
И заиграл «В лесных владеньях фейе» — песню, в которой, помимо всего прочего, говорится и о самой Фелуриан. Так себе песня, на три аккорда и два десятка слов. Однако она произвела тот эффект, которого я добивался.