— Несомненно, слухи уже распространяются. Все было бы не так плохо, не будь она теперь правой рукой Алверона. Но она — его правая рука, и она ясно выразила свое отношение. Любой, кто обойдется с вами лучше, чем с собакой, наверняка получит свою долю презрения, которое она испытывает к вам.
— Понятно… — сказал я наконец. — Но ведь многие из ваших побывали во внешнем мире. Ты сама отлично говоришь по-атурански, и в голосе твоем много тепла. Ты-то должна понимать, что в пении ничего дурного нет.
— Последнее вернее всего, — сказал Алверон, еще сильнее подавшись вперед. — И как же он открывается?
Я лежал навзничь, ее маленькая фигурка свернулась калачиком под моей рукой, сердцевидное личико покоилось у меня на груди.
— Белый, — вмешался Темпи. — Я думать — белый. Бесцветный.
— Да ладно, просто хорошо объезженный! — возразил лудильщик, набрасывая плащ мне на плечи. — А сидит-то как! И цвет вам идет, как раз глаза подчеркивает. К тому же на дороге, где полно разбойников, не стоит выглядеть чересчур богатым!