— И, наверно, швы тоже накладывать не надо.
— Тот плод был лишь началом. Первыми неуклюжими шагами младенца. Потом они зашагали все уверенней, все храбрей, все безоглядней. Древние мудрецы говорили: «Стойте!», однако творцы их не послушались. Тогда они повздорили, сразились, и творцов запретили. Они были против подобной власти.
— Я и забыл, что ты флейтист. Тебе понравится! — заверил я его. — Там тоже про флейтиста. К тому же вы будете кормить мое брюхо, а я накормлю ваши уши!
— Быть может, моему сладкому поэту нужен шаэд?
А как-то раз, когда я снова вскинулся со слезами на глазах и болью в груди, она протянула руку и накрыла мою ладонь своей. Этот жест был так робок, лицо ее было таким встревоженным, что можно было подумать, будто она никогда прежде не касалась мужчины. Словно она боялась, что я сломаюсь, или вспыхну огнем, или укушу ее. Ее прохладная ладошка на миг опустилась на мою руку, легко, точно мотылек. Она слегка стиснула мою руку и немного погодя отпустила ее.
— Кто-то, чье мнение имеет вес, — уточнила она.