Я почувствовал, как лошади замедляют шаг, останавливаются, и вот меня уже снимают с носилок. Я слаб, но уже могу двигаться, а потому решительно отстраняю друзей и, пошатываясь, иду к ручью, у которого встал отряд. Опускаю голову в текучую влагу и, насколько хватает дыхания, держу ее под водой. Потом с шумом «выныриваю», тру лицо, вытираю голову — уф… полегчало. В животе забурчало, сильно захотелось есть.
— Мы хотим снять номера — номер для женщин и номер для мужчин.
Увы, как всегда, во все времена и во всех мирах, хорошее когда-то кончается… Началась война.
Мне стало очень, очень неудобно — это ведь я фактически стал виновником ее несчастий. Я быстро ретировался, оставив котомку с деньгами лежать под столом, в ногах Марасы.
Интересно, как они живут тут, вблизи от такой шумливой штуки? Подумал, а потом выругал себя за недогадливость: они же не идиоты, чтобы долбить молотами в два часа ночи, к примеру. Какой-то рабочий день у них есть, а в остальное время тут должно быть тихо.
Мои спутники влились в экипаж фрегата — охранники вошли в абордажную группу, а женщины — тетушка работала помощником корабельного лекаря, кухарка же стала помощницей корабельного кока, двое мужчин-слуг работали матросами.