Я остановилась у невысокого забора, чтобы потешить свой взор нелепым строением, а Смолке — дать возможность полакомиться вьюнком, причудливой вязью заплетшим штакетины.
— Зовите! — Я восприняла эту идею с неподдельным энтузиазмом. — Эге-гей, люди!
Тракт безмолвствовал. Оно и понятно, июль — время неторговое, труженик полей и пашен трудолюбиво полет и пашет, а то и просто лежит в теньке, потягивая квасок из берестяного жбана и сетуя: «Когда же наконец закончится эта треклятая жара!», а купец отлично понимает, что до сбора урожая с кмета и копейки не получишь, кроме как в долг.
— Итак, вернемся к нашим баранам, то бишь шкодникам. — Сказала я, деликатно закусывая крылышком. — Излагайте дело, уважаемые.
— Кто этот Лукомир? Что, действительно королевский уполномоченный?
Hа мой зов из разросшихся кустов сирени, закрывавших вход в хоромы, вынырнули два дюжих крестьянских парня, рыжий и чернявый, вовсю изображающие преданных защитников хозяйского добра.