— Я должен лечь в постель — ведь я самый больной на всем свете! — крикнул он и плюхнулся ничком на красный деревянный диванчик, стоявший у стены.
Тут дядя Юлиус по-настоящему рассвирепел. Он отнял у Карлссона сигару, сломал ее пополам и сказал, что если еще хоть раз увидит его с сигарой во рту, то задаст такую трепку, что тот запомнит на всю жизнь, и вообще запретит Карлссону играть с Малышом.
— С какой стати он подумал бы это, если сам их купил, — возразил Малыш, но Карлссон и слушать его не хотел.
Мама читала газету за кухонным столом и пила кофе. Малыш, ни слова не говоря, забрался к маме на колени и прильнул к ней, а она обняла его и держала, покуда он не проснулся, хорошенько.
— Да, хочу, имею честь, — пробубнил Карлссон, — где я буду сидеть?
— Теперь он забудет свои глупые фантазии о Карлссоне, который живет на крыше, я уверен, — решил папа.