Тут глаза дяди Юлиуса засияли. Ему было не страшно, нет, он даже похлопал куль, накрытый одеялом.
Затем он так же быстро сунул косточку в землю и вытер свои испачканные землей руки о пижаму Малыша.
Малыш долго-долго молча стоял на пороге, оглядываясь по сторонам.
— Нет ли у тебя какой-нибудь паровой машины, которую можно взорвать, или чего-нибудь другого, что может здорово грохнуть? «Буду веселиться я с раннего утра…», а иначе я не играю, — указал он.
— А зачем у нее лицо залеплено пластырем? — спросил он.
— Из мира привидений, — ответила фрёкен Бокк. — В этой комнате никого, кроме нас с тобой, нет, и никто из нас не издавал таких звуков. Это был голос привидения, а вовсе не человека. Разве ты не слышал? Это звучало как призыв страждущей души.