— Наконец-то мы нашли его, — тихонько сказал Филле. — Дети так не храпят, это точно. Погляди, что за толстый куль там лежит, это наверняка он и есть.
— Понимаешь, я не мог заснуть сегодня вечером, — сказал Карлссон. — И тогда я стал, лежа, считать овец. А одна маленькая паршивая зловредная овечка не захотела прыгать, так она и не прыгнула, — сказал Карлссон.
— Эй, эй, неужто мы снова подеремся! — вопил он. — Такой удачи, такого веселья у меня не было с самого детства, когда мой милый папочка гонял меня хлопушкой для мух вокруг озера Меларен. Эх, ну и повеселились же мы тогда!
— А сейчас нам лучше спать, — сказал он, — чтобы мы могли со всем справиться.
— Что он скажет? «Спасибо, дорогой Карлссон, — заверил Малыша Карлссон. — Спасибо, дорогой Карлссон, за то, что ты вырвал герань, а не выкинул ее вместе с цветочным горшком… что так понравилось бы чокнутой маме Малыша».
Малыш, Гунилла и Кристер прямо-таки подпрыгнули от изумления, — казалось, в самом деле говорит собака. Но Малыш подумал, что это все же проделки Карлссона. И пожалуй, даже решил, что это хорошо, ведь ему хотелось иметь обыкновенную собаку, а не говорящую,