Малыш не хотел, чтобы Карлссон расстраивался, и начал рыться в своих вещах.
И они с ним согласились. И снова спели: «Живи сто лет», а Малыш снова пострелял из револьвера, и выстрелы снова прогремели отлично.
— Завтра он не прилетит, ему надо ложиться в мастерскую на генеральную смазку.
— Но ведь он от меня в восторге! — пытался напомнить Карлссон.
Закрыв лицо руками, она душераздирающе заплакала, и никто так и не смог расслышать, что она сказала Фриде…
— Фу, ведь ты держишь газету вверх ногами, — сказал Малыш.