Но мамы дома не оказалось. На кухонном столе лежала записка. В ней говорилось, что мама внизу, в прачечной. Мол, если Малышу что-нибудь понадобится, пусть спустится к ней.
— Хейсан-хоппсан! Привет! Нельзя ли мне ненадолго приземлиться?
«Вот как, значит, это Гунилла изрезала простыню», — подумала мама. Она решила, что сын все-таки хороший мальчик, не ябеда, он хочет, чтобы Гунилла сама рассказала про то, что натворила. Мама прижала его к себе. Нет, сейчас она не будет больше расспрашивать про простыню. А вот у Гуниллы, как только увидит ее, она немедленно потребует объяснения.
— Понятно, речь идет, верно, о целой компании детей — пожирателей огня, которые никогда ничем другим не занимались, а только без конца лопали огонь и серу.
— Только без паники! — сказал Карлссон. — Я посажу тебя на спину, и полетим ко мне домой! Смотри не сунь пальцы в пропеллер.
— Целое большое персиковое дерево! Подумай сам! На своем пятидесятилетии ты сможешь каждому предложить на десерт по персику! Разве это не замечательно?