Развернулась ровно на сто восемьдесят и выскользнула за дверь, оказавшись на широкой, ярко освещенной проезжей части. По обеим сторонам дороги тянулись дома с неоновыми вывесками. Стоял поздний вечер, проносились таксисты, гудящая разношерстная толпа огибала меня, застывшую на тротуаре в позе кролика перед удавом.
Еще в первое свое посещение, размышляя над словами Арона о том, что я комнатная собака, понимала, что должна быть не одна такая. Потом мои догадки лишь многократно подтверждались, усиленные странным пристрастием и мужа, и Гриши одевать, носить, ухаживать, прижимать. Только представляя себе домашних людей-зверушек, я неизменно рисовала их тихими, забитыми, безвольными созданиями. Та же разношерстная группа, что предстала моему взору, совершенно не подходила под созданное мной описание. Красивые, яркие, все женщины, по-разному одетые.
«Мужиков» нашлось не очень много, но те, что нашлись, втащили меня следом за псиной.
– Эрик? – послышался позади удивленный мелодичный женский голос.
И вдруг я увидела нечто, промелькнувшее в глубине этих глаз. Нечто, заставившее меня взглянуть на древнюю с иной стороны. Я сощурилась, осознав смысл и причины ее действий. Ангелина удивленно приподняла брови.