— Да и сама не хочешь, вижу, в грехе человекоубийства раскаяться. Двоих ты убила, две души нераскаянные погибли.
— Значит, так и доложить господину десятнику: «Вернемся завтра».
— Да, бабоньки, давайте повторим… для верности, — отозвалась Ульяна, а Аринка только кивнула, подавшись вперед и умоляюще глядя на Анну.
— Эта коровища — Млава — не нашего рода. Остальные все свои, она здесь одна такая, двоюродная внучка Луки Говоруна. Он у деда правая рука и тоже боярин — дед его и пожаловал, — с гордостью сообщила Анька.
— И все равно Аньке проще, чем мне. — Татьяна вернулась к прежнему плаксивому тону. — Легко ей все знать — холопки в рот смотрят и про каждый чих докладывают. Если я что велю сделать, так идут, почесываясь, а перед ней разве что хвостами не метут. «Боярыня сказала!» Да я такая же боярыня, как и Анька, даже выше, потому как она вдова, а мой Лавр — наследник. Но с ней свекор сроду так не говорил, как со мной вчера… Потому и Дарена со мной свысока разговаривает, а Аньке в рот глядит! Ее сын куньевских мужей убивал, а виноватят меня-а-а! — И она опять залилась слезами.
— Я же сказал — мы защищаем СВОИХ женщин.