Микол заткнул рот ладонью, но было поздно. Да что ж сегодня за день такой?! Теперь вот все свечи разом потухли. Откуда этот ветер взялся-то? Вроде такой тихий вечер был, ни листочка не шелохнется… Будто мракобес в келью дунул!
— …укажите путь истинный и отвратите с дурного…
— Я тебе не напарник, — отрезал Микол, выдергивая пучок травы и пытаясь оттереть им песью кровь. Но та, даром что густая и холодная, успела впитаться, безнадежно испоганив рясу. — Мое орудие направляли Всевышние, а твое мракобесы!
Шея-то как ноет! Еще бы — два часа на коленях простоять. Странно, что они еще в пол не вросли. Хотя подвижки-лунки уже есть. В монастырских кельях полов нарочно не мостят, чтобы все рвение на виду было: у кого впадины от колен глубже, тот и благочиннее. Есть тут один столетний дед, так он из них сам уже выкарабкаться не может, каждый раз послушников зовет. Скоро вообще под землю уйдет, мракобесам на устрашение.
— Я тушку-то возьму? — риторически вопросил маг, доставая из сумки сложенный мешок. — Отличное чучело для музея неестествоведения выйдет.
— Немедленно отпустите божью тварь на волю! — Голос послушника наконец окреп и зазвенел не комаром, а монастырским колоколом. Самым маленьким, как в часовенке… пожалуй, даже тем, что братьев на ужин сзывают… но все-таки!