Крепкие руки усадили его на траву, и только сейчас Петр ощутил, насколько слабым, почти ватным, стало его тело. Не было ни сил, ни желания продолжать командовать или драться, зато хотелось лечь и уснуть, забыть об этой войне, как о кошмарном сне.
Огромное дымящееся пепелище, забитое грудами убитых, затоптанных и сожженных заживо людей и лошадей, сейчас раскинулось перед его глазами, заполненными слезами невыносимой муки.
Да и рельсы едва на сотню верст укладывать придется, и то редко — рек много, и они друг к другу близко подходят. Если пароходов и паровозов много сделать, то перевозка грузов намного быстрее, в два, а то и три раза будет. Великое благо будет сделано!
— А как же его эскадра? У него же новые «балтийцы» и «северяне» под началом?!
— И дали же мне под команду безмозглых идиотов!
Чашка горячего напитка взбодрила Петра, прогнала остатки сна, а папироса окончательно привела в рабочее состояние, но вот настроение нельзя было назвать благодушным.