— Потому что совмещение шахматного положения боеприпасов в магазине позволило нам увеличить емкость за счет небольшого его выступа.
Впрочем, народ особенно не роптал, потому как, помимо захвата предателей, шла активная борьба и с уголовниками, которые совершенно разошлись в сентябре, подвергнув город террору, сопоставимому с тем, что учиняли англичане. С ними поступали просто: задерживали, составляли протоколы допроса, опроса свидетелей и изъятий. После чего отвозили за город и тихо расстреливали в оврагах. Возиться с разгулом преступности более конструктивными способами Александр не имел никакой возможности — нужно было быстро навести порядок. Слух о столь крутых мерах быстро распространился по городу, и уже к исходу вышеупомянутых трех недель уровень преступности упал до лучшего показателя с момента основания столицы. Уголовный мир решил переждать «грозу» и не лезть пока на рожон. Тем более что просто так выехать из Санкт-Петербурга стало очень сложно — помимо комендантского часа, значительная часть Московского корпуса встала кордонами и заставами по периметру столицы, разворачивая случайных путешественников. Покинуть город можно было только по письменному разрешению. Как-никак, осадное положение. Да и не хотел цесаревич, чтобы бандиты да предатели по всей империи разбежались.
Понимая сложность обстановки Александр не стал ходить вдоль да около и сразу «в лоб» выложил все карты на стол. А что собственно он предлагал? Всего лишь дать королевскому дому королевства Гавайи вассальную клятву русскому императорскому дому и войти в состав империи с сохранением титула и права на самоуправление. Взамен, острова получали защиту своих интересов силами императорского флота и армии, беспошлинную торговлю со всей империи и прочие прелести. Король поначалу немного пожевал губы, так как войти в состав одной из наиболее могущественных империй мира, сохранив автономию и получив возможность беспошлинной торговли с метрополией было очень заманчиво. Но его власть в самом королевстве была очень условна, и он опасался очередного восстания местной аристократии, которая либо ратовала за самобытность, либо тяготела к другим державам. Однако, после того как великий князь пообещал оставить один парусно-винтовой фрегат в Гонолулу, разговор сразу перешел к обсуждению формальностей.
— Неси так. Поспеши. И… Андрей, принеси еще коньяка и закуски. — С этими словами Шувалов залил в себя на глазах изумленного англичанина и адъютанта остаток емкости, трубно отрыгнул и бросил опорожненную склянку в угол комнаты. У него на лбу выступил пот, а на лице появилась блуждающая улыбка. — Ну что, англичанин, — сказал Шувалов, после того как адъютант, подняв пустую бутылку, вышел, — мы теперь с тобой трупы. Как говорится, мертвее не бывает.
— Любопытно получается. Ведь так можно рассматривать не только станок, но и человека, который бездельничает?
— Не какие-то головорезы, а особой подготовки. Мы же их набрали из числа тех, кто участвовал в знаменательной операции в Австрийской Империи. Как раз те самые, что грабили банки и ликвидировали, «под шумок», наиболее нежелательных элементов. Думаю, пора им высадиться в Эфиопии и объяснить политику Императора местным папуасам. Тем более что Путилов докладывал о готовности некоторых образцов экспериментального снаряжения. Снайперские винтовки, карабины с глушителем. — Император довольно хмыкнул. — Как раз в полевых условиях и опробуют.